Новый адрес этой страницы - http://pagesofpain.com/art/dead-fanny/

DEAD FANNY

Бессмертье - страх моих ночей.
Скажи - зачем?!
На сей вопрос ответ один -
Аминазин.
Остыло сердце, дан обет,
Но где ответ?
Он был один, теперь их два:
Растет трава...

Молить богов -
Напрасный труд:
Они солгут.
И лишь один,
Что сброшен в Ад,
Тот прав стократ.

Наверх

С каждым годом все больше
Неправильных пчел
С каждым годом все гуще
Неправильный мед
Выше адский костер,
Но не тоньше лед.

С каждым новым дождем
Все мутней вода,
Каждый новый день -
Дубликат вчера
И гудят провода,
Но ушли ветра.
Да и мне пора...

Наверх

Нам рано жить воспоминаньями,
Хоть мы изъедены пираньями;
Хоть мы изрезаны, исколоты,
Горим в бреду, дрожим от холода.

Хоть мы окружены химерами;
И все, кто дорог был, - потеряны;
Хотя мы признаны заразными,
И все дороги нам "заказаны";

Хоть черта удивим познаньями...
Но - рано жить воспоминаньями!

Наверх

Я раньше ходила к друзьям,
Теперь навещаю больных.
У каждого свой изъян,
Свои кошмарные сны,
У каждого свой порез,
У каждого свой ожог,
У каждого личный бес
И свой сволочной божок.
Все дряхлые - в двадцать лет,
Мечта - умереть к тридцати.
Обратной дороги нет,
Но нет и прямого пути.
Нельзя ничего изменить -
Мы так тяжелы на подъем.
Но раз уж вместе не жить -
Давай хоть вместе умрем.

Наверх

Ну здравствуй, здравствуй, Новый Год!
Еще одно число без смысла...
В петле из чисел я повисла,
И горлом кровь уже нейдет.

Опять - салют, опять - банкет,
Опять шампанское стреляет;
Все это так напоминает
Эскиз событий прошлых лет!

А мы надеемся и ждем,
Что в Новом будет все иначе.
И засияют звезды ярче,
Распавшись золотым дождем.

Увы, так было много раз;
И звезды наши быстро гасли...
Что ж - с Новым Годом, с новым Счастьем
И с новым суицидом вас!

Наверх

Тяжелый день грозит вискам
проседью,
Свисают трупы с потолка
гроздьями.
В ночной тиши легки шаги
Дьявола.
Воображение шалит,
балует.
Свече не долго жить-гореть:
миру - вся!..
Скажи, как скоро ждать нам смерть,
смилуйся...
И как искусно не была бы ложь
сложена,
Надеюсь, ты меня поймешь,
Боже мой.

Наверх

Ну давай, - добивай меня Бог!
Я уже не страшусь ничего.
Все, что с Ним ты проделать не смог, -
Вымещай на созданьях Его.

Отними же еще одну жизнь,
Докажи, что я - низкая тварь;
Мне Спасеньем на миг покажись
И опять, насмехаясь, ударь.

Подари мне жестокий навет
И отчаянья новый виток;
Через мысли в моей голове
Пропусти электрический ток.

Распиная, сжигая, клеймя,
Не надейся, что вызовешь страх:
Черный Ангел утешит меня
И оставит тебя в дураках.

Наверх

Что плохого в желании просто смеяться?
Что плохого в стремлении забыть о финале?
Хохотали всю ночь два несчастных паяца,
Оттого, что прогноза на завтра не знали.

Потому, что устали уста от проклятий,
И кончалось, возможно, последнее лето.
Все еще удавалось плясать на канате,
Но уже приближалось кошмарное это.

Это - очередного усопшего имя,
Это - хлад одиночества, страх сновидений...
Что плохого в попытке остаться живыми?!
Я не знаю. Я - мертвая. Все мне до фени.

Наверх

Посидели, покурили,
Ни о чем поговорили,
О конкретном помолчали,
Встали, взяли, разорвали,
Били, резали, кололи...
Утром кофе помололи.
Раскурив по сигарете
Кровь оттерли от паркета.
Извинились, попрощались.
Словом, мило пообщались.

Наверх

Не грусти
И мне грустить не давай!
Завари
Густой, свинцовый чай.

Будет так,
Как нам прикажет черт;
Все ништяк
Для тех, кто что-то пьет.
Будем пить,
Пока горит газ,
Будем жить,
Пока не пробил час.
Все пропьем,
Се6я же пустим в расход.
А потом...
Быть может, нам повезет?

Не грусти...

Наверх

День погас. Глаза потухли.
Снова сон - мой Властелин -
Перемешивая угли,
Тупо смотрит на камин.
И молчит... Слова излишни.
Знаю я, чего он ждет...
Да простит тебя Всевышний,
О, безжалостный урод!
Не ропщу. Безбожник старый
Торжествующе молчит,
Обещая мне кошмары
В наступающей ночи.

Наверх

Боль уходит. Отступает.
Вырывается толчками.
Так обычно и бывает
С мертвецами и торчками.

Боль уходит, напоследок
Полоснув ножом по сердцу
(Словно кони Диомеда
Разорвали чужеземца)

Боль уходит. Ненадолго.
Завтра вновь она вернется;
Снова я, взывая к Богу,
Окажусь на дне колодца.

P.S.: Позабыв о чувстве долга,
Нужно срочно уколоться...

Наверх

Ты снова пришла,
Паскуда - зима...
Поможет игла
Прожить без ума,
Прожить без вины
До самой весны.
Дойти без труда
До самого дна.
Бессмысленный спор
К чему приведет?
Поможет топор
Прожить без хлопот.
И пусть глубина
Безумно страшна,
Но правда - одна,
И плата - одна...

Наверх

Путаясь в сетях хмельного быта,
Вряд ли можно добрести до рая...
Только пьяным истина открыта,
Только трезвый это понимает.
Но меня сие не испугает -
Жажда отравленья инфинитна.

Наверх

Вот и все. Сигарета погасла.
Пусть в полете сочтет этажи.
Не подлили в огонь ее масла,
Не продлили короткую жизнь.

Все стремления - горсткою пепла,
Голова - прочь с фильтрованных плеч...
Век недолог. Но все же успела
Эта стерва мне пальцы обжечь.

Наверх

Проснуться, чтоб заснуть;
Родиться, чтобы сгинуть;
Лелеять, чтоб разбить;
Найти, чтоб потерять;
Ввысь рваться, чтоб упасть
В болотную трясину;
И вечный свой огонь
На вспышки разменять...
Разве сложно?

Наверх

Все про меня забыли,
Оставили с пустотой.
Никто не придет на могилу,
Не выпьет за упокой.
Никто обо мне не вспомнит
И не позовет в бреду.
Ни слова, ни крика, ни стона...
Но я все равно приду.

Наверх

Вновь берут меня в плен
Пять сферических стен.
Что же будет затем?

Хирургический Ад,
Лампы в тысячу ватт,
Чей-то белый халат...

Рушит лобную кость
С черным пуделем трость -
Появляется гость.

Он давно мне знаком,
Он идет напролом:
Абстинентный синдром.

Наверх

Стихам (дерьмовым и не очень)
Зачем-то мною жизнь дана;
И суждено ей быть короче,
Чем хмель от слабого вина.

Должно быть, так он и лучше,
Поскольку бреду наркоты
Нет места в боевой, кипучей
Навозной куче суеты.

Наверх

Совсем не сложно стать разумней,
Добрее, искренней, сильней,
И загасить навек Везувий
Былых, неправедных страстей.

Открыть врата земного Рая
Судьбой подаренным ключом
И, никого не унижая,
Достичь величия во всем...

Потом, очнувшись от дурмана,
Жестокий жребий свой кляня,
Вздохнуть: "Какой же сон поганый!.."
И дозу новую принять.

Наверх

Приблудился рыжий пес,
Мокрым носом тыкал в руку;
И - по коже вновь мороз,
Отголосок прошлой муки.

Привела его домой,
Накормила и отмыла.
Стал он близкий и родной...
После - было то, что было.

Человече! Не сердись,
Что тебе предпочитаю
Пса. Такая штука жизнь.
Знать, мне место - в волчьей стае.

Наверх

Все напрасно: смех и слезы,
И покоя краткий миг.
Невостребованы грезы,
Не услышан горький крик.

И грехи, и покаянье -
Суть пустая суета:
Эпилог любви деяний -
Лишь могильная плита.

Грубость не уступит ласке,
Правде не осилить лжи...
И печальной датской сказкой
В никуда уходит жизнь...

Наверх

Прорезалась правда средь речей,
Растаяла гордость в тишине,
Отклеились тени от стены,
Припрятались страхи до поры,
Размазалась радость по лицу,
Исчезло волненье без следа...

Привстало светило над землей,
Подвинулась плитка под ногой,
Подергалась ручка у двери,
Простились ладони с теплотой,
Остались бокалы на столе,
Разбитая ваза на полу,
Кровавый автограф на руке,
Кривая усмешка на губах...
Вот и все глубокие чувства.

Наверх

Что было - то было:
Язык без костей,
Веревка да мыло,
Да визги гостей,
Да сплетни соседей,
Да шутки врача,
Да шрамы от плети
И креста на плечах...
Но я не хочу возвращаться туда,
Где все - по порядку,
Где все - по местам,
Где утро - с семи
И вечер - с семи,
Где страхи сокрыты
В глубинах Земли,
Где вера сильна
И тверда, как гранит...
Довольно!
И пусть Он меня не хранит.

Наверх

"Не учите меня жить!"
(Э. Людоедка)

В голове чугунные сваи,
Опускаюсь ниже и ниже...
Боже, как меня измотали
Все твои беседы о жизни!

Как на раскаленном железе
Слушаю словесную рвоту.
Нужно быть кому-то полезным,
Но не нужно мучить "кого-то"!

Голос - рокотание танка,
Расслоить способен он стены.
Говори, что я наркоманка;
Говори, что все мне до фени.

Можешь хоть разрезать на части;
Можешь расстрелять - в чем же дело?..
Только не делись со мной счастьем:
Мне уже мое надоело.

Наверх

Конные да пешие затерялись в поле,
Снегом запорошены, исклеваны вороньем,
Словно цепью скованы вечною неволей;
Мы всплакнем слегка, а после - нальем.

Ой, да что ж ты все поешь, соловей?
Аль не видишь, что поминки у нас?!
Ты давай, собака, лей - не жалей,
Заливай спиртным единственный глаз...

Мысли окаянные терзают беспрестанно,
Закружили голову буйные ветра.
А мы покой отыщем там, - на дне стакана
И забудем все, что было вчера.

Ой, да что ж ты все поешь, соловей?
Аль не видишь, что поминки у нас?!
Ты давай, собака, пей - не робей,
Заливай спиртным единственный глаз;
Заливай спиртным искусственный мозг,
Все одно - мы ни на что не годны.
Завтра утром сердце будет, как воск,
И ни страха в нем, ни чувства вины.

Конные да пешие затерялись в поле;
Ветер раны выветрил, распахнул глаза.
А в очах открытых нет ни горечи, ни боли,
Ни стремления вернуться назад.

Ой, да что ж ты все поешь, черт-соловей?
Аль не видишь, что поминки у нас?!
Я закрою ставни, двери плотней -
Не дойдет до слуха Божеский Глас.

Наверх

Ну и что, что весна? Ну и что, что пора
Одеваться в улыбку и свет?..
Все равно за бескрайностью зимних утрат
Нет ни солнца, ни радости нет.

Все равно будет тоже, что было вчера
(Этой данности не прекословь! )
И напрасны беседы о том, что пора
Обновлять и душу, и кровь.

Мою кровь уже вряд ли что обновит,
Кроме дозы сверх прочих доз,
А в душе круглый год безраздельно царит
Тот же депрессивный психоз.

Бог по-прежнему глух к нашим просьбам и нем,
Изменяться и нам не резон...
Если водка останется в той же цене -
Наплевать, что сменился сезон.

Наверх

"Снег, смотри-ка, стаял.
Кончилась зима..."
"Кто ее?" "Не знаю.
Может быть. сама".

"Выглядит неплохо,
А нашли - кошмар!.."
"Сразу после гонга
Классный был удар".

"...А ему коротким
Слева - по зубам..."
"Я пошел за водкой".
"По ее стопам?"

"Потепленье будет:
Ветер-то утих".
... Возвращались люди
С похорон моих.

Наверх

Не нужной ни людям, ни ветру в поле,
Не в силах сдержать истерический смех,
В компании тех, кто живет лишь уколом,
В больничной палате окончу свой век.
Продлился б только сон
до похорон.
Анатом-студент под бессмысленной жизнью
Дрожащей рукою черту подведет.
И на церемонии кто-нибудь лишний
Блеснет старой фразой, мол, прерван полет,
Забыв, что сам помог
приблизить срок.
Письмо получив в деревянном конверте,
Сползется могильный бомонд на банкет...
За бренностью жизни - тление смерти:
Таков у всевышнего менталитет.
В кладбищенской тиши
не согрешим.

Наверх

Старая сказка со страшным концом
Не испугает больное дитя.
Взрослым малыш рассмеется в лицо,
Зная, что волки его не с'едят.
Знает ребенок, что скоро умрет
Смертью не сказочной, а навсегда.
Заговор бабки его не спасет,
И не поможет святая вода.
Только он сам и седая банши
Могут понять этот странный недуг;
Как оборвется короткая жизнь
Знают лишь мальчик и призрачный дух.
Все решено в этом мире за нас -
Люди не верят, но понял больной.
Чуть приоткрыв стекленеющий глаз,
Он наблюдает за их суетой.
Видит, что скоро возложат венки,
И воцарится печальный покой...
Но по ночам от реальной тоски
Сказочный волк будет выть под луной.

Наверх

Подступает тишина,
Ощущение покоя.
Мне казалось - я одна,
Ныне ясно вижу - двое.

Наш извечный диалог
Повторится слово в слово.
Призрак вовсе не жесток:
Обвинив, прощает снова.

Забери меня с собой,
Помоги покинуть тело!..
Я пыталась быть живой,
Но душа не захотела.

Наверх

Произнесенные едва,
Не без привычных опасений,
Мои последние слова
Утонут в слякоти весенней.

И мой последний хриплый смех,
Рванувшись птицей в поднебесье,
Уткнется клювом в талый снег,
Растленья скорого предвестник.

Моя последняя звезда
Не оправдает ожиданий;
По телеграфным проводам
Пройдет прощальное посланье...

Над мглой земной прошелестит
И растворится в Океане
Мое последнее "Прости!.."
Но - не к тебе, Галилеянин!

Наверх

Моей душе покоя нет,
Моим глазам не нужен свет,
И только Он - Извечный Мрак
Мне не враг.
В моих сосудах - трупный яд,
Мои суставы так хрустят,
Что не выдерживает слух
Этот звук.
Я - пустота, я просто прах,
Дрожащих рук прощальный взмах.
Исполненный неверьем стон
Среди икон.
Я - Искушения раба,
Питает разум мой Обман
И только Смерть смирит меня
С тем, кто я.
Оставь меня в моей тоске
В хрустальном замке на песке
И вспоминай порой без зла:
я была...

Наверх

Ах, auto da fe... Золою стала жизнь,
Питает землю кровь. Вот так - из праха в прах.
Благочестивых жен достойные мужи,
Спешите лицезреть отступничества крах!

Ах, auto da fe... Алхимик иль поэт...
Не стоит горевать о жизни их земной.
Отныне навсегда умолк греховный бред;
Помолимся ж теперь за вечный их покой.

Ах, auto da fe... Да будет умерщвлен
Злодей, что подписал с Диаволом контракт,
Пусть черная душа уйдет из тела вон!
Ликуй, христианин: исполнен веры акт.
октябрь'96

Наверх

Я люблю читать о смерти,
Потому что я не верю,
Будто в миг один столетья
Пропадут за ржавой дверью.

Для кого-то слишком рано,
Для кого-то слишком лестно...
Кровь, текущая из крана,
Не страшна и бесполезна,
Как раскаянье Лаэрта.
Йорик, что же будет завтра?!

Я боюсь читать о смерти:
Вдруг окажется, что - правда...

Наверх

Весь мир - клозет. А люди - экскременты,
Которым выделен не столь большой объем.
Над нами ставит жизнь эксперименты,
А мы, глупцы, теорией живем.

Наверх

Я снова здесь. Опять - не там.
Я вечно где-то между.
Молюсь я сорока богам
Без веры и надежды.
"Еще добавь, что без любви", -
Подскажет тихо Совесть.
(Вот так попробуй и живи,
С самой собой не ссорясь)
Я снова здесь. Но - как и там -
Могилы, психбольницы...
Я обращаю к небесам
Дырявые глазницы,
Тяну я к звездам и луне
Исколотые руки -
За что вы ниспослали мне
Скитальничества муки?
Я жду ответа с высших сфер -
За что такая милость?
Ответ: "Твой предок - Агасфер"
Ну что ж... Эспера-Диос!

Наверх

Люди ходят по Земле,
Люди бродят по Земле,
А потом лежат в Земле;
А другие по ним ходят
И думают, что ходят по Земле...

(k.t.p.)

Наверх

В твоих глазах, слезящихся от водки,
Еще осталось место для меня;
Но Сатана с танцующей походкой
Меня испепелит к исходу дня.

Какие-то слова еще слетают
С разбитых и нуждающихся губ;
А я молчу, спокойно наблюдая,
Как начинает разлагаться труп.

Наверх

Люди любят говорить о любви.
И у многих получается неплохо.
Все это хорошо - лучше некуда,
Но один из двоих умрет первым.
А другой... Другой жить останется,
Будет пить кофе и ждать конца;
Он, конечно, может перестать ждать,
Но таких хоронят за оградой кладбища...
Тогда зачем же все эти поэты
Воспевают вечные жизни,
И зачем несчастный безумец
Каждый день умирает за грехи мира?!
Пусть люди чаще говорят о любви:
В любом случае - хуже не станет.

Наверх

Завтра ты меня забудешь.
Послезавтра - арестуешь,
Через месяц - расстреляешь,
Через год случайно вспомнишь,
Через три - случайно встретишь;
Удивишься, умирая...

Наверх

Напрасно я пыталась отвернуться
От Истины, глядящей мне в лицо
Напрасно называют безрассудством
Все то, что не одобрено Творцом.

А впрочем, и "Творец" - смешное слово
Не он ли запрещает нам творить
И обрекает в праведности гнить,
Чтоб только не познать глубин Шеола?

И я, увлекшись сказкой о спасеньи,
Сама себя подставила под плеть.
Но что дает, помимо униженья,
Несущий Свет и Приносящий Смерть?!

Я знаю, что не избежать расплаты,
Но не хочу быть проклятой вдвойне.
Лишь Ты постишь отступничество мне,
О, Люцифер! Прими меня обратно.

август 1996

Наверх

Цвета мокрого асфальта,
Цвета грязного ботинка,
Тусклоликая Астарта
Воздыхает на поминках.

Опрокидывает кружки
Недотрезвая девица:
"Я была его подружкой..."
Значит - повод есть напиться.

Хорошо бы кто помер:
Так глядишь - нальют и мне.

9.06.94 (около трех часов ночи)

Наверх

Спина - доска и руки - бревна,
Пустой бочонок - голова.
Лишь сердце, дергаясь неровно,
Мне шепчет: "Ты еще жива".

Оно стучит то реже, тише,
То бьется, молота сильней,
В моих мозгах перебродивших
Рождая рой хмельных идей.

Ничто его не остановит,
Стремления разбить - тщета.
Купаясь в океане крови,
Оно бормочет: "Ты щедра".

Пусть так. Но, черт возьми, за что же
Я мысли, чувства и дела
Тому, что без меня не может,
На поруганье отдала?!

Наверх

Дистрофик - луч
Пробил оконное стекло
Сорви сургуч!
Смотри, как славно потекло...
Бескрайний стол,
Пустой графин, трехногий стул
И димедрол,
Чтоб кто-то все-таки уснул.
Чужой рассвет,
Чужая жизнь, чужой запой
Чужая смерть...
И только сон - навеки свой.
Безумен он,
Безумен; вязок, словно клей...
Ужасен сон,
Но пробуждение - страшней.

Наверх

(Сердечному приступу посвящается)

Подобно нафталин узнавшей моли,
Испуганно Психея улетела,
Оставив отравляться алкоголем
Чужое, болью скрученное тело.

Но, видя в мире трезвом зло без меры
И разум, извращенный ложью смрадной,
Вмиг осознав, где истинная вера,
Вернулась через форточку обратно.

Наверх

Я говорю с тобой на эсперанто,
А в голове вопрос стоит, как кол:
Легко ли делать вид, что все понятно,
Когда язык и вовсе незнаком?

А ты две фразы на иврите знаешь.
И знанием своим спешишь блеснуть.
Усилия напрасны: понимаешь,
Две те же фразы я учила наизусть.

Звучат на греческом слова Предтечи,
А на немецком - просьба не курить...
На все согласны, лишь бы в этот вечер
По-русски страшных слов не говорить.

Наверх

Когда же смертный Истину познает?
Когда Божественный узрит он Свет?
Тебе, кого все это занимает,
Быть может, пригодится мой совет.

Не ожидая попусту награды,
Мой друг, не стой на данном рубеже!
Я поняла, к чему стремиться надо -
К тому, чтоб хуже не было уже.

А посему в агонии предсмертной
Спеши изречь какую-либо мысль;
Пока душа, подхваченная ветром,
Не унеслась в заоблачную высь...

Наверх

Я могу достать чернила,
Я могу и порыдать;
Хоть и будет очень мило -
Пастернаком мне не стать.
Я могу ответить Солнцу:
"А пошло-ка ты... туда!"
Но не стану Маяковским,
Слава Богу, никогда.
Я могу оставить штампы,
Новых слов вам наверчу,
Но не стану Мандельштамом,
Даже если захочу.
Под Цветаеву слукавить
Может, можно б было мне;
Но боюсь, устану ставить
Многоточья и тире.
Я могу вздыхать устало,
Наводить тоску и грусть;
Но Ахматовой не стану...
Да и, в общем, не стремлюсь.

Наверх

Ах, душа моя, к луне летящая,
Ну на что же ты еще надеешься?
Нравится мне острое, блестящее -
Никуда от этого не денешься.

Никуда от этого не скроешься...
Лучше уж открой мне сокровенное:
Скоро ль ты, душонка, успокоишься;
Скоро ли покинешь тело бренное?

Наверх

Не кричи и браниться не смей!
Все напрасно... Пойми, наконец:
Нет истории злей и глупей,
Чем история черствых сердец.

Нас с тобой не коснется крылом
Ангел самой последней звезды;
Если кто-то и вспыхнет огнем,
То уж верно не я и не ты.

Слишком рано закат подоспел,
Слишком рано... Но это так.
Нам достался такой удел,
Нам остался пустой мрак.

Наверх

(Янке и Ко посвящается:)

Глупо мстить кому-то смертью,
Не мудрей ли жить?
За извечной круговертью
Трудно уследить.

Можно было б разобраться,
Но вопрос - зачем?
Чтобы заново дождаться
Тех же все проблем?

Ветер носит, волки воют
Всякий божий день;
Я сама не прочь порою,
Если бы не лень...

Размывает дождь чернила
С мятого листа:
Ну так что - забавно было
В небо-то с моста?

Наверх

Утопая в собственной гордыне,
Отвергая всякое спасенье,
Мы себя сознательно убили;
Но еще возможно воскресенье(?).

В наших комнатах витает запах сплина,
Пьяного веселья и печали,
По углам - безумья паутина;
Жизнь - дерьмо...
Но разве мы не знали?

Наверх

Грустные окурки
Плачут под дождем:
Мы с тобой - придурки,
Этим и живем.
Мы с тобой убийцы -
Этим и горды -
Самокровопийцы,
Ханы без Орды.
В нашем "Вифлееме"
Cухо и тепло,
И стучатся ели
Ветками в стекло.
Здесь же - дождик колкий
Переходит в снег,
Бьет по треуголкам
Бонапартов всех,
Загоняет оных
Снова в "желтый дом";
Ждет Наполеонов
Курс леченья сном.
Гордые окурки
Гаснут под дождем...
Мы с тобой - придурки,
С этим и помрем.

Наверх

В темноте тупою бритвой
Режу руки ради скуки,
И фантом, другим не видный,
Входит в комнату без стука.
Молчаливым взором ясным
Словно просит резать глубже,
Эти шутки не опасны:
Нам уже не будет хуже.
У него - надгробный камень,
У меня - вина и горечь.
Неужели это - с нами?!
Но решенье есть, коль скоро
Сединой слегка облитый,
Мой висок столкнется с дулом...
Лучше б было резать бритвой
Тех, кто этот мир придумал.
Будь то Фатум или карма
Но цепи порвались звенья.
Приближается коварно
Судный день - мой день рожденья.

Наверх

Души смятенной бледен глас.
Его сама не различаю;
Лечась безмерно крепким чаем,
Впадаю медленно в маразм.

Звучат мятежные слова,
Но в них сама уже не верю;
Поклявшись в преданности Зверю,
Отвергла весь его товар.

Но не оценит это Бог,
Взирая с высоты Голгофы...
А посему я пью свой кофе,
Бездумно глядя в потолок.

Наверх

Коротка моя молитва:
"Здравствуй. Боже, и - прощай!"
Нам с тобой, Иуда-бритва,
не дадут дороги в Рай.
(Не грусти. Бывает хуже.
И потом - решила я -
Этот Рай... Кому он нужен?
Там и выпить-то нельзя)
Как колотит лихорадка!
Я уже не спорю с ней...
Скоро будет все в порядке,
Скоро станет веселей.
Перестанет колебаться
Тяжкий маятник в груди,
И не надо улыбаться
Всем: и этим, и другим...
Здравствуй, ветер!
Полетим?

Наверх

Бедное, бедное, дохлое животное...
Мне теперь не разобрать - кошка ли, собака ли?
Может быть, у нас с тобой было что-то общее;
Может, вместе как-нибудь над стаканом плакали.

Может быть, так и я... Где-нибудь, когда-нибудь;
В подворотне, на шоссе или в пьяном омуте
Навсегда, на века скорбный свой окончу путь.
Тот, что не был никогда обреченным на успех.

Бедное, старое, глупое создание...
Что терзаться, что терзать и чему печалиться,
Плохо жить, чутко спать и впадать в отчаянье;
Если, твой завидя труп, даже шавки скалятся?..

Наверх

Мы снова к небу поднялись,
Ведем заумные беседы,
А утром свой агностицизм
Объявим дружно пьяным бредом;
Погрязнем в сумрачном быту,
Где все так просто и понятно,
Где не подстрелят на лету
И не зарежут, вероятно...

Наверх